Ошеломляющие разоблачения содержит; памфлет XVII ве- ка, посвященный обращению с подвергнутыми в 1643 году по решению парламента тюремному заключению англичанами со стороны капитана Уильяма Смита, главного начальника воен- ной полиции королевской армии и начальника тюрьмы в Окс- форде. Всего их было 180 человек. Поместили узников в та- кую тесную камеру, что они были вынуждены лежать один на другом. В день каждому давали крошечный ломтик хлеба и глоток пива. Узникам предложили принять протестантскую веру и поступить на службу в королевскую армию. Все отка- зались, и тогда, пишет автор, Смит «вновь доставил нас всех обратно в Тауэр и избил тростью, изрыгая ругательства и уг- розы, что заморит, как крыс; голодом. Так что рацион наш ос- тавался прежним». 6 февраля часть заключенных перевели в работный дом, где «около сорока из нас четыре недели дер- жали в одной камере, такой тесной, что мы чуть ли не ходили друг по другу. Очень скоро нас стало мучить зловоние, по- скольку облегчаться мы были вынуждены здесь же, и места- ми нам приходилось пробираться по щиколотку в собственных испражнениях». Из-за дурного обращения и недостатка пищи они становились все слабее и слабее, а условия в камере — все хуже и хуже. «Один уже не вставал и справлял нужду под се- бя, другого мучила неукротимая рвота». Смит же, стремясь усугубить их страдания, лишил заключенных воды. Узники Тауэра дошли до такого отчаяния и безысходности, что стали пить собственную мочу. Но давайте читать дальше: «Они принялись стучать в дверь, моля о глотке воды. Явился Ок- дон, один из помощников Смита, и заявил, что ничем помочь не может (хотя река протекала чуть ли не за дверью). Жажда заставила их возобновить стук в дверь. На этот раз прибыл сам Смит и пообещал, что сейчас они получат у него воды. За- тем приказал четырем вооруженным надзирателям охранять его, а сам вызвал моего хозяина Миллера и заковал его в же- лезный ошейник и ножные кандалы. Сержанту Уоллису он на- нес по меньшей мере пятьдесят ударов тростью по голове и очень сильно его поранил, так что тот вывихнул сустав. По- сле этого заковал его шею и ноги в кандалы весом в 28 фунтов и продержал в них в мерзкой темнице 48 часов без воды, хле- ба или другой нищи. Он избил тростью лейтенанта Уайтхеда и заковал его в кандалы. А чтобы оправдать свою жестокость, приказал своим людям свидетельствовать, что узники подня- ли бунт». Один из заключенных пытался бежать, но был схвачен. «Смит надел на него наручники и ножные кандалы и про- держал в них восемь недель. В результате такого жестокого обращения тот сильно ослаб и заболел, но никому не позволи- ли прийти к нему на помощь в его тяжелом состоянии, и в те' чение трех недель он лежал в собственных испражнениях. В результате долгой и изнурительной болезни он совсем зачах, и его дни закончились в горести и страданиях». Еще двое узников предприняли безуспешную попытку к бегству. Их Смит подверг пыткам, вставляя горящие спички «между пальцев, которые обжигал до костей». Теперь давайте пропустим лет сто и обратим свой взор на состояние английских тюрем в дни, когда Хоуард опубликовал свои знаменитые разоблачения. В Нейрсборо, в Йоркшире, городская долговая тюрьма во время инспекционной поездки Хоуарда (1779) состояла из одной камеры размером пример- но 14 на 12 футов. Земляной пол в ней находился в ужасаю- щем состоянии, поскольку через камеру проходила открытая сточная канава, несшая нечистоты со всего города. «Мне со- общили, — пишет Хоуард, — что один офицер, которого в недавнем прошлом заключили сюда на несколько дней, взял с собой для защиты от всяких тварей собаку, но те пса вскоре разорвали, а заключенному изувечили все лицо». Во многих тюрьмах зарубежных стран заключенные не только содержались в бесчеловечных и ужасающих условиях, но и подвергались пыткам. В Риме Хоуард обнаружил, что там по-прежнему применяется старый инквизиторский способ истязаний, известный как подвешивание. В Мадриде он осма- тривал камеру пыток, стены которой были забрызганы кро- вью. В Амстердаме ему встретился заключенный с такими вы- вихами суставов конечностей, что он не мог работать. В тюрь- ме La Porte de Halle в Брюсселе надзиратель рассказал ему, что «видел, как человек мучался под пытками в течение 48 ча- сов». В Льеже он обнаружил, что охрана патрулирует здание тюрьмы с единственной целью не позволять прохожим оста- навливаться, дабы они не услышали доносящиеся иэ камеры пыток крики заключенных. В Генте, в тюрьме De Mamelocker, ему довелось услышать признание, что «совсем недавно чело- век провел 24 часа на табурете с утыканным зазубринами си- деньем». Ему сообщили, что в тюрьме Антверпена подверга- емого пыткам заключенного «одевают в длинную рубаху и за- вязывают глаза, он находится под наблюдением врача или хи- рурга; когда же у него вырывают признание, то дают подкре- питься вином и требуют подписать письменные показания, а примерно через 48 часов казнят». В этой же тюрьме Хоу- арду показали тесную темницу, где в прошлом, как ему рас- сказали, «заключенных, чьи семьи хотели избежать позора публичной казни, удушали серой». Он видел «темную камеру пыток» в тюрьме Мюнхена. В тюрьме Aix-la-Chapelle он нашел «старика в наручниках, которого взяли под стражу по одному лишь подозрению и дважды подвергали пыткам с тем, чтобы принудить его вы- дать своих сообщников».В Ганновере ему сообщили, что все- го два дня назад преступника пытками заставили признать. свою вину, при этом палач с корнями вырывал у него волосы на голове, груди и других частях тела. Он убедился, что каме- ры пыток постоянно используются в Цюрихе, Флоренции и Оснабрюке. В Дании он обнаружил, что там по-прежнему практикуется нанесение увечий. В Италии заключенных за попытку к бегству приговаривали к 100 и 200 ударам еже- дневно в течение трех дней кряду. И все это происходило все- го лишь около ста пятидесяти лет назад. Мрачное, пугающее и незабываемое свидетельство. А теперь шагнем еще лет на пятьдесят или около того впе- ред и вновь обратим свой взгляд на английские тюрьмы. В на- чале XIX века инженер по имени Кьюбитт изобрел дьяволь- ское приспособление, которое получило название топчак и предназначалось для заключенных, приговоренных к ка- торжным работам'. Оно было сооружено по принципу обыч- ного водяного колеса, но только с лопастями такой длины, что умещала шеренгу из 10—40 узников. Каждый из них, держась руками за общую для всех балку над головой, должен был двигать ногами так, будто поднимается по лестнице. Но толь- ко вот с места он не двигался, поскольку «ступени», они же лопасти, уходили из-под его ног. Усилия, которые каждый «шагающий» таким образом прилагал для того, чтобы ноги не проваливались вниз Вместе с лопастями, были эквивалентны тем, чтоТребовалось затратить на подъем. На первый взгляд, подобная мера наказания может показаться не очень изнури- тельной, но на практике четверти часа на топчаке бывало вполне достаточно для того, чтобы довести до полного изне- можения здорового мужчину крепкого телосложения. На протяжении двадцати пяти лет такая форма каторж- ного труда была общепринятой в тюрьмах Англии. Затем в 1840 годах появилось еще одно сатанинское изобрете- ние — коленчатый рычаг. По виду приспособление более всего напоминало кухонную машинку для чистки ножей. В задачу заключенного входило крутить рукоятку. Приспо- собление было оснащено счетчиком оборотов. От заключен- ного требовалось делать их по 10 000 в день — труд просто колоссальный. Чтобы до конца осознать его объем и харак- тер, познакомимся с выводами комитета, созданного для изучения условий содержания заключенных и обращения с ними в тюрьме Бирмингема в 1852—1853 годах, когда по- сле отставки Маконочи (Maconochie) с поста ее начальника (в октябре 1851 года) эту должность занял лейтенант Ос- тин, который ввел новые и более строгие дисциплинарные требования. «Нас заверили, — отмечается в докладе комитета, — что для выполнения такого задания (10 000 оборотов рукоятки) подросток должен приложить усилие, эквивалентное одной четвертой силе ломовой лошади. Обычная же работа подрост- ка, выполняемая вне стен тюрьмы, в среднем требует одной десятой упомянутой силы. Фактически ни один человек, взрослый или подросток, не мог выполнять подобный объем такого труда на протяжении нескольких дней подряд, особен- но на тюремном рационе, без значительной потери веса, исто- щения и мучений». Справедливости ради надо сказать, что эти 10 000 оборо- тов полагалось сделать в различные отрезки времени в течение дня, однако существовало правило, согласно которому заклю- ченный, не выполнивший норму в установленный срок, дол- жен был продолжать вращать рукоятку и не получал пищу до тех пор, пока не накручивал требуемое число оборотов. Более того, заключенным давали заведомо невыполнимые задания и наказывали, когда они с ними не справлялись. В этой же тюрьме существовал такой инструмент пыток, как «карательная рубаха», вполне отвечавший своему назва- нию. Он представлял собой разновидность прославленной смирительной рубашки с абсолютно негнущимся кожаным воротником высотой три с половиной дюйма и толщиной зна- чительно менее четверти дюйма. Одетого в такую рубашку заключенного с накрепко спеленатыми на груди руками при- вязывали ремнями к стене в вертикальном положении. Во- ротник же затягивали так туго, что «между ним и шеей паль- ца не просунуть». Наказанному таким способом Эбнеру Уилксу, пятнадцатилетнему подростку, как заявил в своих по- казаниях капеллан, «воротник давил так, что он не мог отку- сить от поднесенного .к его губам куска хлеба». В подобном положении взрослых и подростков зачастую оставляли на че- тыре, пять или шесть часов, а то и на весь день. Эдварда Эн- дрюса пятнадцати лет, приговоренного 28 марта за кражу че- тырех фунтов говядины к трехмесячному тюремному заклю- чению, 30 марта приставили крутить рукоятку. Норму он не выполнил, и его перевели на хлеб и воду. Таким же образом его наказали, когда он не справился с заданием и во второй раз. На третий раз Эндрюс сломал счетчик. За это на него надели «карательную рубаху». Было это 17 апреля. Два дня спустя наказание «карательной рубахой» было повторено. Это наказание применяли вновь и вновь, и 27 апреля произо- шла трагедия. Ночной надзиратель обнаружил подростка в камере мертвым. Он повесился на привязанной к оконной решетке веревке от подвесной койки. Свидетель за свидетелем давали показания о жестоком обращении с заключенными в мрачных стенах Бирмингем- ской тюрьмы в течение двух лет после отставки Маконочи с поста ее начальника. Рассказывали, как заключенных за самые пустячные проступки раздевали догола и обливали ле- дяной водой, рассказывали об ужаснейших порках. Были по- лучены и неопровержимые доказательства постоянного ис- пользования лишенных освещения камер — темниц в бук- вальном смысле слова. Слабого и больного старика шестиде- сяти четырех лет заставляли крутить рукоятку часами. За- ключенных, изолированных от мира людей, подвергали та- ким истязаниям, что смерть начинала казаться им долго- жданным избавлением от мук. И смерть действительно по- стигла троих заключенных — к тому же тогда, когда они бы- ли заперты в одиночных камерах. Члены комитета, допросив свидетелей и изучив получен- ные доказательства, заявили: «Со всем уважением к капитану Маконочи мы убедились, что он является гуманным и добро- сердечным джентльменом, единственной целью которого в осуществлении руководства тюрьмой было исправление за- ключенных и благополучие общества...» С другой стороны, они нашли, что деятельность лейтенан- та Остина поначалу в качестве заместителя начальника и осо- бенно на посту начальника тюрьмы «заслуживает самого сурового порицания», о поведении же тюремного врача они высказывались «с решительным осуждением», «нижестоящие же сотрудники тюрьмы во многих случаях виновны в бессмыс- ленной и предосудительной жестокости». Эти разоблачения сыграли свою роль и привели к началу кампании реформ, которые в корне изменили обращение с за- ключенными в английских тюрьмах. Результаты этой кампа- нии видны на протяжении второй половины этого столетия в полном объеме. Реформы, однако, не охватили весь цивили- зованный мир, и даже в странах, претендующих на то, что они практикуют самые гуманные методы, остается широкое поле деятельности по совершенствованию пенитенциарной систе- мы. Бунт в Дартмурской тюрьме в январе 1932 года, как ут- верждали, был вызван прежде всего царившими в тюрьме не- удовлетворительными условиями содержания. Не говоря уже о скверной и скудной пище, сырых и душных камерах, обра- щение с заключенными во многих английских тюрьмах, по мнению Стюарта Вудса, достойно всяческого сожаления1. К концу XIX века во Франции все еще применялся спо- соб принуждения подозреваемых преступников и других к даче показаний, напоминающий о временах инквизиции. Он состоял в заключении в souriciere, в камеру площадью в три квадратных фута, где узник не мог сидеть, лежать или вытя- нуть ноги. По сообщению «Таймс» (22 февраля 1893 года), суд присяжных Сены, слушавший дело об убийстве и оправ- давший обвиненного в данном преступлении парикмахера, выяснил, что этого подозреваемого, а также одну из свиде- тельниц продержали в такой souriciere в течение нескольких недель. Обращение с заключенными в тюрьме округа Онандага близ Сиракуз, штат Нью-Йорк, стало предметом разобла- чительной статьи в «Аутлук» (2 августа 1916 года), в ко- торой утверждалось, что «пытавшиеся бежать заключен- ные должны были в наказание месяцами носить кандалы (весом от 12 до 16 фунтов), не снимая их «ни днем, ни но- чью», что, конечно, включает даже время, отведенное на сон и баню». В статье в «Сервей» (15 мая 1915 года), посвященной ус- ловиям содержания в исправительной колонии в округе Пас- куотанк, штат Северная Каролина, У. Д. Сондерс писал, что занятых на строительстве дороги заключенных «приковывали каждого к своей койке, а затем еще и к общей для всех цепи», свободные концы которой «прикреплялись к растущим у па- латки деревьям и запирались на висячий замок». Их подвер- гали порке — применялся кожаный ремень «шириной в два дюйма и толщиной в полдюйма» с рукоятью из пеканового де- рева. Заключенные не только носили наручники во время ра- боты и сна, для предотвращения любой попытки к бегству их заковывали в «ножные кандалы, врезавшиеся в щиколотки так глубоко, что на них открывались язвы, которые никогда не заживали, поскольку кандалы никогда не снимались». Согласно «Спектейкер» (27 февраля 1897 года), появи- лись утверждения, что в Испании еще недавно «в воду строптивым заключенным добавляли соль, что вызывало такую жажду, какую человеческая природа выдержать не способна». В 1919 году предметом расследования стали условия содер- жания заключенных турецких тюрем в Константинополе. В maison d`arret (следственных изоляторах) их обитателей, «одетых в грязнее тряпье» и «кишащих паразитами», в ожи- дании суда держали месяцами. Один грек восемнадцати лет вместе с пятью другими заключенными попал в тюрьму две- надцать месяцев назад. «Ни он, ни они перед судом так и не предстали, и сегодня он превратился в скелет, а пятеро осталь- ных умерли». Вообще говоря, представляется, что пытки в той или иной форме, практикуемые открыто либо тайно, типичны для исправительных учреждений большинства стран. Ду- мается также, что довольно затруднительно обеспечить неприменение пыток, поскольку власть имущие располага- ют возможностями прибегать к истязаниям страдания под видом дисциплинарных мер или легитимных наказаний — «избиений» заключенных либо принуждения их «бегать трусцой», пока они не упадут от изнеможения, за пустяч- ные проступки, а иногда и вовсе без всякого повода. В не- которых странах последний способ был широко распрост- ранен в военных тюрьмах, где заключенных с полной вы- кладкой заставляли проделывать все упражнения бегом. Следует также отметить, что, если заключенного призна- ют виновным в совершении преступления уже в самой тюрьме, у него почти не остается надежды, что он окажет- ся в состоянии протестовать против любой формы дурного обращения, которой он может подвергнуться в качестве на- казания.