Нет более древней меры наказания, нежели бичевание, и хотя во многих случаях его нельзя отнести к разряду пы- ток, там, где бич считается методом судебного наказания, всегда существует риск, что оно может перерасти в своего рода пытку,
и что частные лица, беря закон в свои руки, мо- гут применять бич так, что возникнет угроза для жизни.
По- добное может произойти по многим причинам. Например, бичевание может повлечьза собой увечье или смерть из-за чрезвычайной силы наносимых ударов, из-за характера ис- пользуемого инструмента, из-за продолжительности наказа- ния или в зависимости от общего состояния наказуемого во время этой процедуры. В разное время применялось множество типов бичей, хлыс- тов и дубинок. Кучерские хлысты, бичи с одним ремнем, шну- ры и веревки с завязанными на них узлами, ужасный русский кнут и не менее ужасная английская «кошка-девятихвостка» (плеть из девяти ремней).
Бичи, оснащенные металлическими шариками, крючками и т. д., розги, убийственная бастинадо в странах Востока и, если история не обманывает, раскаленные добела металлические пруты, использовавшиеся как дубинки. Практика бичевания была настолько всеобщей, существует столько свидетельств ее применения, что изучение и обсужде- ние этого предмета, хотя бы в какой-то мере претендующее на тщательность, требует отдельной книги. К тому же, посколь- ку я написал исключительно и конкретно на эту тему целый том, то в этой главе предполагаю лишь познакомить с наибо- лее типичными формами пыток с использованием бича в раз- ных странах и с различными целями. В давние времена бичевание было излюбленным церковны ми властями методом воспитания и исправления; Оно было принято в качестве меры наказания за совершенно непохожие друг на друга преступления. Известен случай с девушкой, псевдогермафродитом, которая по обвинению в том, что выда- . вала себя за мужчину и женилась, была передана инквизиции и приговорена к 200 ударам.
Золотых дел мастера Лоуренса Кастро из Сарагосы «приговорили к публичному бичеванию на улицах города, последующему клеймению плеч каленым железом и пожизненным каторжным работам на галерах». Время от времени инквизиторы, пользовались бичом для того, чтобы заставить богачей отдать свои деньги и имущество.
Гэ- вин рассказывает об одном еврее по имени Франсиско Альфа- ро, которого инквизиция Севильи заключила в тюрьму, отоб- рала все его сокровища и подвергла наказанию. Затем ему позволили вновь открыть дело, а четыре года спустя, когда он скопил «новые богатства», то опять «оказался в святой палате с утратой всего имущества и денег». Известен случай, который произошел в Англии с Томасом Грином,и сыном Джона Фетти,
Церковь, принимая решение покарать за то, что ей было угодно именовать ересью, не при- знавала ни возраста, ни пола. «Священник взял ребенка за руку и отвел его в дом епис- копа, где они все вместе без всякого стыда и пощады раздели и избили нежное дитя так, что все его тело было покрыто по- теками крови, а потом, упиваясь и похваляясь своей католиче- ской жестокостью, заставили Клуни отнести одетого в одну рубашку мальчика, со ступней которого капала кровь, к его от- цу в тюрьму».
Во второй декаде XIX столетия, когда проживающие на юге Франции протестанты стали подвергаться гонениям
со стороны католиков, порка стала: чрезвычайно популярной мерой наказа- ния женщин.
При этом использовался не бич, а валек или скал- ка (battoir). Чтобы усилить страдания жертвы, в дерево вбива- лись гвозди, кончики которых выступали на поверхность и при каждом ударе раздирали кожу до крови. Юбку и нижние юбки заворачивали на склоненную голову женщины и били утыкан- ными гвоздями battoir по выпяченной задней части так, что «кровь стекала по их телам, а воздух сотрясался от их воплей и криков».
Они не щадили ни старых, ни малых, они подверга- ли порке даже беременных.
Одну женщину по имени Франсуа раздели донага, усадили задом наперед на осла, привязали за руку к его хвосту, выпороли и забросали грязью. Другая, мадам Пик, получила такие травмы, что ее пришлось на носилках до- ставить в больницу, где она приходила в себя в течение двух ча- сов. Многие умерли. Многие остались калеками на всю жизнь.
«Я видел, — пишет М. Дюран, адвокат-католик, — как эти убийцы в пригороде Бургаде (Bourgade) оснащали battoir острыми гвоздями, располагая их в форме fleir-de-lys. Я ви- дел, как они задирали на женщинах одежды и наносили тяже- лые удары по их окровавленным телам этими battoir, которым они между собой дали такое название,
что мое перо отказыва- ется повторить. Крики и плач страдающих — потоки крови ропот возмущения и негодования, подавляемый стра- хом, — ничто их не трогало. Хирурги, которые осматривали тела умерших, могут, исходя из характера ран и перенесенных ими мучений, подтвердить, что этот рассказ, каким бы ужас- ным он ни был, правдив от начала до конца».
Из всех мучений, которые инквизиция причиняла во имя Бога, ничто не может сравниться неприкрытой и
нескончае- мой жестокостью с истязаниями рабов на галерах, которых из- бивали чуть ли не ежедневно в течение всего срока их каторж- ной работы на веслах. А срок этот насчитывал пять, шесть и даже восемь лет и редко бывал менее четырех. Когда инкви- зиция не выносила смертный приговор, то чаще всего ссылала своих узников на галеры. Такая участь была страшнее смерти. Ибо все знали, что подобный приговор означал, что человеку придется переносить непереносимые тяготы и лишения.
Такой приговор означал почти неизбежную смерть задолго до исте- чения срока наказания. В большинстве случаев он означал, что жертву постепенно запарывали насмерть. Поэтому мало ко- му удалось перенести подобные муки и остаться в живых. Один из таких немногих сумел оставить на бумаге описание ужасных страданий под бичом, которые на галерах приходи- лось терпеть рабам. Этот человек был приговорен к тринадца- ти годам каторжных работ на галерах.
«Вообразите, — пишет он, — шестерых обнаженных муж- чин, прикованных к своим скамьям и упирающихся ногой в де- ревянный брус. Другие стоят за их спинами, вцепившись в весло гигантских размеров. Вообразите, как они вытягива- ются во весь рост, как изо всех сил напрягают руки, чтобы пронести весло над головами сидящих перед ними.
Как они за- тем поднимают его рукоять и опускают лопасть в морскую во- ду. Рывок, и они падают на свою скамью.
Короче говоря, лишь тот, кто видел их за работой, может представить себе, что им приходится выносить». Такой страшный труд длился по десять, двенадцать, а иногда и по двадцать часов без перерыва.
Рабы не могли оставить вес- ло ни по какой причине, даже по естественной нужде, не говоря уже о голоде и жажде. Пищу им совали в рот прямо за работой. И все это время свистели бичи надсмотрщиков, оставляя на те- лах гребцов кровоточащие рубцы. Свободный человек, утверж- дает автор этого ужасающего повествования, не продержался бы за веслом и одного часа.
Подстегиваемый жестокостью и безы- сходностью человек способен, конечно, на почти сверхчеловече- ские усилия — но только в течение какого-то времени. И когда человеческая природа не могла более выносить нагрузки и на- пряжения, и раб без сознания падал на скамью (что случалось весьма часто), его избивали бичом до тех пор, пока истерзанное тело
не переставало подавать признаков жизни. Помимо этих повседневных избиений за работой, их нака- зывали бичом за малейшее непослушание или пустячную про- винность. «Преступника раздевают до пояса.
Его укладывают нич- ком, руки и ноги прижимают к скамьям два стоящих друг про- тив друга раба. Палач, обычно раб-турок, наносит ему удары веревкой без всякой пощады, ибо, если он проявит сострада- ние, что случается весьма редко, с ним самим обойдутся так, как ему было положено отнестись к преступнику. Так что па- лач вкладывает в каждый удар все свой силы,
и каждый удар оставляет рубец толщиной в большой палец. Мало кто из при- говоренных к такой мере наказания может выдержать более десяти или двенадцати ударов, не потеряв сознания. Это, од- нако, палача не останавливает.
Он продолжает хлестать ис- терзанное и с виду безжизненное тело, пока не нанесет назна- ченное число ударов.
Их за мелкие провинности обычно на- значают двадцать или Тридцать.
Но мне приходилось видеть, как назначали 50, 80 и даже 100 ударов. Однако те,
кто подвергался такому наказанию, выживали редко. Когда порка за- канчивалась,
галерный цирюльник, он же лекарь, втирал в спину преступнику соль и уксус. Это, хотя и могло предотвратить развитие гангрены, вновь усиливало и обостряло только что перенесенную боль».