В Греции и Риме пытки рабов считались их жребием и не- избежной участью.
Против этого мало кто возражал. Пытки рабов поддерживали даже философы.
Аристотель, скажем, выражал свое полное одобрение. Платон, представляя свою концепцию утопии, признавал необходимость существования одного закона для свободного человека и другого — для раба.
Он присоединился к общепринятой и популярной доктрине, предусматривающей наказание бичом раба за то преступле- ние, за которое свободный человек заслуживал лишь порица- ния, и смертную казнь для раба в тех случаях, когда свобод- ный человек отделывался лишь штрафом. Рабами в Древней Греции первоначально становились только пленники, захваченные в ходе военных действий или грабительских походов. Страна Осознала, что принуждение врагов к выполнению всех недостойных и унизительных обя- занностей в повседневной жизни куда выгоднее, нежели умерщвление или содержание в темницах.
Принцип рабства, воплощенный в практику, пришелся народу по душе.
Он с все большим воодушевлением приветствовал идею выполнения за него грязной работы кем-то другим, кто не мог ни отказаться от вмененных ему обязанностей, ни требовать за это никако- го вознаграждения, кроме лишь скудного пропитания.
Только естественно, что по мере того, как одного поступления плен- ников становилось недостаточно, взгляд должен был-обра- титься к другим способам обеспечения новых и дополнитель- ных рекрутов.
К делу приставили уголовных преступников и других правонарушителей. Пока Солон не пресек подобную практику, всякий, кто задолжал деньги и не мог расплатить- ся, автоматически становился рабом своего кредитора. Затем возникла торговля «живым товаром».
Рабов покупали и про- давали как домашнюю скотину. На знаменитом невольничь- ем рынке в Афинах их выставляли абсолютно нагими — и мужчин и женщин — и продавали тому, кто предлагал наи- высшую цену.
Поскольку римскими законами было признано, что приме- нительно к рабу лучшим, а в большинстве случаев единствен- ным способом добиться от него правды являются пытки, и по- скольку его владелец был наделен почти абсолютной властью, жизнь раба зачастую была отмечена мучениями самого жесто- кого и ужасного свойства. Все это не означает, что никаких государственных уложе- ний относительно пыток не существовало. Таких правил и ус- тановлений было множество.
Но они касались только тех форм наказания, что выходили за рамки пыток в частном по- рядке, которым мог быть подвергнут каждый раб владелец имел право наказывать своего раба за любое нарушение, дей- ствительное или воображаемое, и избирать любую меру и сте- пень наказания по своей прихоти.
Установленные государст- вом правила ограничивались лишь правонарушениями, подпа- дающими под юрисдикцию судов. К примеру, если раба обви- няли в каком-либо преступлении, либо он был всего только свидетелем (с определенными оговорками), он мог быть под- вергнут пыткам для получения правдивых показаний.
В общем случае рабу, однако, не полагалось свидетельствовать против хозяина. Исключения из этого общего правила составляли об- винения в измене. Право собственности на раба затрагивало вопрос о примене- нии пыток какой-либо другой инстанцией, нежели сам его вла- делец. Сильным аргументом в этом смысле было то соображе- ние, что стоимость раба после судебного наказания могла ощу- тимо снизиться.
Таким образом, в тех случаях, когда раба пыта- ли против воли или без специального согласия его хозяина, по- следнему выдавался наличными залог в размере полной стоимо- сти раба. Если же обвинения против раба, выдвинутые кем-ли- бо другим помимо его владельца, оказывались необоснованны- ми, то хозяин подвергнутого пыткам раба имел право получить от обвинителя компенсацию в размере двойной стоимости раба.
Характер пыток и степень их жестокости оставлялись на усмотрение судьи.
К пыткам прибегали только после того, как все улики были надлежащим образом получены и изучены. Распорядиться перейти к пыткам можно было лишь тогда, когда все доказательства были представлены и последним ус- ловием для вынесения обвинительного приговора оставалось признание вины.
Если же, несмотря на неопровержимость и полноту улик, добиться признания под пытками не удава- лось, судья имел право приказать их повторить. Такой приказ он мог отдавать раз за разом — количество повторных сеан- сов пыток никак не ограничивалось, если обстоятельства дела оправдывали их применение. В отличие от свободного челове- ка, рабу было отказано в праве на апелляцию, хотя его хозяин подобным правом обладал.
Во время рассмотрения такой апелляции обвиняемый содержался в тюремном заключении, однако не мог быть подвергнут пыткам ни в какой форме. Из всех применяемых в суде пыток дыба (equuleus) была, пожалуй, основной и к тому же старейшей — о ней упоминает еще Цицерон. Для принужде- ния свидетелей к даче показа- ний применялось также сдавли- вание предплечья постепенно затягиваемым жгутом. Рабов постоянно пытали при помощи бича. При этом использовались бичи различных типов. Изготовленные из бычьей кожи ремни кошмарного римского flagellum рассекали кожу как лезвие ножа.
Согласно Горацию, садистская жестокость и мстительность неко- торых судей вела к тому, что они назначали порку в таком коли- честве ударов и такой продолжительности, что зачастую сам па- лач приходил в изнеможение и прекращал пытку еще до истече- ния положенного времени. Множество рабов лишилось под би- чом жизни.
Для наказания за менее тяжкие преступления суще- ствовал scutica— бич, ремни которого изготавливались из перга- мента, а за мелкие правонарушения —ferula, или просто плоский кожаный ремень.
Помимо порки по выносимым в судах пригово- рам, рабовладельцы пользовались бичом ежедневно и вне зависи- мости от характера проступка или нарушения. Никаких действу- ющих правил относительно жестокости этих принимаемых в ча- стном порядке мер воспитания или типа применяемых при этом бичей не существовало.
Надсмотрщики изощрялись в изобрета- тельности, придумывая еще более ужасные инструменты наказа- ния, нежели используемые в судах. Ремни бичей оснащались ку- сками костей или металла, иногда к их концам привязывали свин- цовые шарики, крючки или шипы. Те дамы, которым не под силу было справиться с бичом самим, нанимали официальных палачей или принуждали других рабов пороть своих слуг.
Помимо порки, практиковалось множество других форм наказания рабов, и хотя не все из этих карательных мер было бы справедливо называть пытками, большинство из них, без всяких сомнений и какой-либо натяжки, были вопиюще жестокими. Пытавшимся бежать,, но пойманным рабам клей- мили лбы. Ворам тоже. В других случаях их подвешивали за руки с прикрепленным к ногам грузом и в таком положении пороли чуть ли не до смерти. Широко использовались желез- ные ошейники и кандалы.
За определенные виды воровства отрубали руку в запястье.
Когда выносился смертный приговор, самым распростра- ненным способом приведения его в исполнение было распятие на кресте. Приговоренный к смерти через распятие раб был обязан носить furca, или ошейник, напоминающий по форме букву V. Furca острым углом укреплялся на шее под затыл- ком, а его концы располагались на плечах.
Руки преступника привязывали к бедрам. В таком положении его вели к месту казни, и на протяжении всего пути следовавшие за ним carnifices(палачи) избивали смертника дубинками или хлестали бича- ми.
Во времена Константина раба, признанного виновным в совращении или в соучастии в таком преступлении, пригова- ривали к смертной казни через сожжение или вливание в глот- ку расплавленного свинца.
Римлянки, как рассказывают, некоторых из своих молодых рабой превращали в евнухов с тем, чтобы предаваться, с ними любовным утехам без риска забеременеть, и тем самым суще- ственно усовершенствовали практику скифских дам, которые,
как пишет Монтень, «вырывали глаза, всем своим рабам и пленникам с тем, чтобы они могли их услаждать,
но никогда не смогли бы опознать».