Зачастую в сочетании с дыбой применялась пытка водой2. К ней обычно прибегали в тех случаях, когда пытка дыбой оказывалась безрезультатной. Растянутую на дыбе жертву за- ставляли глотать воду, которая медленно капала на засунутый ей в рот лоскут шелка или иной тонкой ткани. Под давлением воды он постепенно опускался все глубже и глубже в горло жертвы, вызывая ощущения, которые возникают у тонущего человека. В другом варианте лицо жертвы покрывали тонкой тканью и начинали медленно лить на нее воду, которая, попа- дая в рот и ноздри, затрудняла или пресекала дыхание почта до наступления удушья. Еще в одном варианте жертве либо затыкали ноздри тампонами, либо сдавливали нос пальцами, а воду. медленно заливали в открытый рот. От неимоверных усилий глотнуть хотя бы немного воздуха у жертвы часто ло- пались кровеносные сосуды. В общем случае, чем больше во- ды «закачивали» в жертву, тем более жестокой становилась эта пытка. Относительно применения комбинации этих пыток во всей литературе не найти описания пережитых страданий бо- лее содержательного, страшного и душераздирающего, не- жели воспоминания Уильяма Литгоу, шотландца, которого в 1620 году приняли по ошибке за шпиона, арестовали в Ма- лаге, бросили в застенки инквизиции и пытали до того пре- дела, за которым кончаются человеческие силы. Самое же во всем этом изумительное то, что ему удалось выжить и пове- дать нам свою историю. Я воспроизвожу ее его собственны- ми словами. «Палач сорвал с меня одежды и оставил в чем мать-роди- ла, затем подвел к дыбе и заставил взобраться на нее, вскоре я висел на двух тонких шнурах, пропущенных у меня под мышками и сквозь закрепленные в стене над моей головой же- лезные кольца. Подтянув меня на положенную высоту, палач просунул мои ноги между двумя из трех брусьев дыбы и завя- зал на лодыжках тонкие шнуры. Навалившись на дыбу, он по- тянул шнуры вверх и с силой прижал мои колени к брусьям, сухожилия в бедрах полопались, коленные чашечки растреска- лись, а палач, закрепив шнуры, оставил меня висеть в таком положении в течение целого часа. Наконец, когда следователь (encarouador) сообщил начальнику тюрьмы, что у меня на правой руке вытатуированы знак Иерусалима, имя и корона короля Якова, из соседнего помещения вышел corredigor и распорядился удалить имя и корону этого еретического (как он сказал) короля, заклятого врага святой Католической Церкви. Тогда палач, положив мою пра- вую руку на левую изображением короны вверх, перетянул мне обе руки шнуром в семи разных местах. Потом, опроки- нувшись на спину, он уперся ногами мне в запавший истерзанный живот и потянул за шнур изо всей силы так, что все чрeво пронзило болью от его вдавившихся ступней, а семь колец шнура собрались в одно, которое сползло по моей руке (и содрало изображение короны, жилы и мясо до костей) и придавило пальцы к ладоням. Левая рука у меня после этого перестала двигаться и осталась такой искалеченной навсегда. Глаза у меня стали вылезать из орбит, на губах появилась пена, а зубы выбивали барабанную дробь. О, удивительная бесчеловечность людей, чудовищ, увечащих себе подобных! Я пересилил закон природы. Вытерпел три раза по двадцать пыток, и сколько мне еще предстояло их перенести в расплату за пре- дательство.. И тем не менее меня еще ждали семикратно боль- шие непереносимые муки. Несмотря на то, что с моих дрожа- щих губ срывались безумные стоны, кровь хлестала из разо- рванных сухожилий рук; бедер и коленей, а тело всей тяжес- тью повисло на рвущих плоть веревках, они еще били меня по лицу дубинками, чтобы заставить умолкнуть мой протестую- щий голос. Наконец эти тиски боли разжались, меня усадили на пол со связанными руками и приступили с беспрерывными требова- ниями: «Признавайся, признавайся, признавайся скорее, ибо впереди тебя ждут неизбежные мучения». Но ничего от меня не добились, кроме утверждений моей невиновности: «О, я невиновен, о Боже! Господи, укрепи во мне терпение перене- сти эти варварские зверства!» Затем по приказу судьи мое дрожащее тело уложили спи- ной на дыбу вниз головой, которая оказалась в круглом отвер- стии, а ступнями к верхнему концу дыбы, руки и ноги растя- нули веревками, привязанными по обеим сторонам рамы. Сей- час меня ждали главные муки. Вот что представляет собой Pottaro, или дыба (она стояла у деревянной стены, верхняя сторона шире, чем большой шаг, нижняя сторона — узкая, там сходились три бруса. Соединенные так, чтобы уместились мужские плечи. В нижнем конце среднего бруса было устрое- но отверстие, в которое и уложили мою голову, длиной этот брус не превышает высоту мужчины с растянутыми шире плеч ногами, бедра которого привязаны к боковым брусьям и сред- него не касаются. В каждом из боковых брусьев на некотором расстоянии друг от друга сделано по три отверстия, о назначе- нии которых вы сейчас услышите). Теперь по приказу судьи палач туго притянул мне шнура- ми икры, бедра и предплечья к боковым брусьям и закрепил их в имеющихся в них шести отверстиях. В эти петли встав- ляется рычаг, и палач закручивает их в месте каждого отвер- стия так, что шнуры врезаются в кожу Поэтому каждая из шести частей моего тела испытывала семь пыток, каждая из них состояла из трех поворотов рычага, что в общей сложно- сти составляло двадцать один поворот для каждой из этих шести частей. Когда мучитель завершил первый обход моего тела (закрутив все петли и приумножив мои страдания), он взял глиняный кувшин, стоявший неподалеку от моей головы, и зачерпнул от- туда воды ковшом с просверленным в его дне отверстием, ко- торое он, пока нес к моему рту, зажимал большим пальцем. Эту воду он залил мне в живот —не меньше испанского som- bre, или английского потла (1 пота равен 2,27 литра). Первые две порции я проглотил с радостью, поскольку мучительная боль вызвала палящую жажду, к тому же в течение предыду- щих трех дней мне совсем не давали пить. Но потом, когда по- доспела третья порция воды, которой меня пытали, о, эта пыт- ка удушьем! я стиснул губы, противясь их грубой жестокости, Это привело судью в ярость, и он разжал мне зубы железным инструментом, удерживая его и орудуя им у меня во рту. Мой голодный желудок стал раздуваться, словно туго натянутый барабан. А поскольку я висел головой вниз, то терпел невыно- симую муку удушья от того, что вода под большим напором рвалась горлом наружу так, что не хватало воздуха даже сто- нать и кричать. Теперь, дабы не пробуждать вновь в себе горе и страдания (ибо в настоящее время у меня сильно пошаливает сердце), я лишь вкратце упомяну, что в промежутках между этими се- мью кругами пыток меня подвергали допросам, каждый из ко- торых продолжался по полчаса, и каждые эти полчаса были исполнены адской душевной боли, долгий срок прощания с жизнью между каждой новой мукой. Так пролежал я на дыбе шесть часов, с четырехчасов попо- лудни до десяти часов вечера, претерпев шестьдесят пыток. Тем не менее меня продолжали истязать еще целых полчаса (после всех моих страданий) со всем возможным пристрасти- ем, так что тело мое, израненное повсюду до сломанных кос- тей, покрылось кровью, в течение всего этого времени я не- произвольно и вотще вопил, стонал, рычал и ревел, скрежеща зубами с пеной у рта, пока они не ослабили рычагами петли и не освободили от них мое тело. Воистину все, что я перенес за это страшное время, все непереносимое смятение души и страдания плоти, выходит за пределы человеческих возмож- ностей и разумом непостижимо. Наконец, они, поддерживая мне голову руками, сняли мое тело с дыбы, изо рта у меня бурно хлынула вода. Натянули на мое изломанное, окровавленное и дрожащее от холода тело одежду, .поскольку все это время я оставался в чем мать роди- ла. Дважды я впадал в глубокий транс, и они дали мне немно- го вина и два еще теплых яйца —не из милосердия, но чтобы сохранить во мне силы для новых истязаний. И вот, наконец, они заковали мои сломанные ноги в канда- лы и в крытой повозке тайно от всего города, чтобы обезопа- сить моих творящих беззаконие беспощадных мучителей, пе- ревезли меня в темницу.Там меня уложили на каменное ложе, высоко подняв голову и ноги. Весь остаток этой горестной но- чи я провел в обществе опечаленного бедняги Хазира, турка, которого приставили за мной присматривать. Наутро ко мне явился начальник тюрьмы, потребовавший от меня сознаться под страхом новых пыток, и такой поступал каждое утро, пы- таясь внушить мне, что-меня опять ждет дыба, и принудить меня оболгать себя признанием. Так продолжалось каждое ут- ро в течение пяти дней вплоть до Рождества. На Рождество Марина, камеристка у знатной дамы, полу- чила разрешение навестить меня и вся в слезах вручила мне к огромной моей радости мед,сахар и великое множество изю- ма, а также излила на меня поток нежных слов утешения. По- шел двенадцатый день рождественских праздников, и они вновь стали угрожать подвергнуть меня новым пыткам еще до Сретения Господня. Все это ужасное время меня терзала на- пасть в виде полчищ паразитов, копошившихся на моем теле и повсюду вокруг него, более того, они гроздьями гнездились в моей бороде, на губах, в ноздрях и даже в бровях, так что я почти перестал видеть. А чтобы потешить свою беспощадную душу, начальник тюрьмы велел Арете, хранительнице его сто- лового серебра, сметать с меня паразитов не чаще двух раз в восемь дней, и эта беспрерывная мука едва не довела меня до смерти. Однако турок, этот иноверец, несколько раз, как только выпадала возможность, выкрадывал у Ареты ключи и приходил около полуночи ко мне в камеру с метелкой и плошкой горючего масла и сметал паразитов в кучи, сжигая большую из них часть к моему огромному облегчению. Пото- му что в противном случае они, несомненно, просто пожрали бы меня заживо». Пытка водой применялась не только инквизицией. В самых разнообразных вариантах и в сочетании со многими другими пытками она практиковалась в большинстве стран до сравни- тельно недавних времен. А тайком, возможно, применяется в той или иной форме и сегодня. Один из самых кошмарных примеров ее применения связан с пытками, которым голландские власти подвергли ряд англичан на Амбойне в 1622 году. Амбойна —это остров в Вест-Индии, где в XVII веке действовали голландские и английские центры. В феврале 1622 года голландцы обвинили английских поселен- цев в заговоре с целью захвата крепости Амбойны (голландской штаб-квартиры). Английский хирург Эйбел Прайс был заклю- чен в крепость и подвергнут там пыткам, под которыми при- знался, что его соотечественники разрабатывали план внезапно- го захвата крепости. 15 февраля капитан Тауэрсон и все осталь- ные проживавшие в городе англичане были по приказу голланд- ского губернатора взяты под стражу. Под угрозой применения пыток несколько из них подтвердили все, что хотели от них ус- лышать их мучители. Другие отвергали попытки вырвать у них признание. Им размозжили пальцы на ногах, рассекли грудь, засыпали открытые раны порохом и подожгли, затем подвергли пыткам водой и огнем. Пытка Джона Кларка являет собой ти- пичный пример: «Они перевязали ему запястья веревками и вздернули к верхней балке рамы, где прикрепили их к двум железным скобам, растянув руки насколько было возможно. Его повисшие примерно в двух футах от пола ноги также растя- нули до Предела и привязали к двум боковым брусьям рамы. Шею и лицо ему туго обернули лоскутом ткани так, что не ос- тавалось и щелочки. После этого стали очень медленно лить ему на голову воду, которая, собираясь под тканью, поднялась даже чуть выше ноздрей. Так что в место воздуха ему пришлось вды- хать воду, которую так же медленно продолжали лить на его го- лову. Заполнив ему все внутренности, она начала сочиться из его носа, ушей и глаз, не давая ему набрать воздуха. Задыхаясь, он начал терять сознание. Тогда они поспешно сняли его и за- ставили изрыгнуть воду. Позволив ему немного Прийти в себя, они вновь вздернули его и прежним порядком стали лить на го- лову воду. И опять сняли, как только он начал задыхаться. Так они повторяли три или четыре раза до тех пор, пока его тело не раздулось в два или три раза, щеки напоминали огромные пузы- ри, глазавылезли из орбит. И все же он ни в чем не признался, так что судья и палачи разразились бранью, говоря, что если он смог все это вынести, то перед ними не человек, а дьявол или колдун, знающий чары, либо уж точно заговоренный. Поэтому они сбрили ему волосы, словно предполагая, что он прячет там свою колдовскую силу; Затем они вздернули его, как и прежде, и Принялись прижигать ему подошвы пламенем свечей так, что с них закапал жир, гасивший огонь. Они же, зажигая их вновь и вновь, продолжали держать свечи у сгибов локтей, у ладоней и под мышками, пока под обгоревшей кожей не показалась плоть. Наконец, когда они увидели, что он сам не может сделать нужного им признания, они стали задавать наводящие вопросы по поводу некоторых конкретных подробностей, которые сами же придумывали по ходу допроса. Обессиленный пытками и не способный более терпеть мучения, он подтверждал все, что бы ему ни говорили. Таким образом они вырвали у него показания о том, что в первый день нового года капитан Тауэрсои взял со всех англичан на Амбойне клятву хранить тайну и участвовать в составленном им заговоре с целью внезапного захвата вместе японцами крепости иубийства губернатора и остальных гол- ландцев. После таких истязаний они передали его под стражу четверым чернокожим, которые отконвоировали его в темницу, где он пролежал пять или шесть дней без врачебной помощи, пока из него(его плоть начала загнивать и разлагаться) не по- ползли огромные отвратительные черви». Еще один вариант этой пытки с использованием жгутов был применен в случае лекаря Исаака Оробио, которого под- вергли ей с целью принудить его сознаться в том, что он еврей, каковое обвинение он отвергал с неизменным упорством. Са- мой Процедуре пыток предшествовало трехлетнее заключение в темницах инквизиции. Когда же его доставили в камеру пы- ток, то для начала облачили там в особое одеяние, позволяю- щее утягивать все тело так, что жертва почти не могла вздох- нуть. Они постепенно усиливали давление, пока он не оказал- ся на грани смерти. Тогда завязки резко распустили, что при- чинило ему острую боль. Они повторяли эту процедуру снова и снова, но принудить его к признанию так и не сумели. Тогда большие пальцы Оробио связали вместе тонким жгутом так туго, что кончики их вспухли до невероятных размеров, а из- под ногтей брызнула кровь. Затем его заставили встать на скамью спиной к стене, обвязали тело, руки и ноги веревками, которые перебросили через укрепленные на ней железные блоки. Палачи натянули веревки изо всех, притиснув его тело к стене так, что его пронзила ужаснейшая боль и ощущение, что он «горит в огне». Тут из-под него совершенно неожидан- но выдернули скамью, и он всей тяжестью тела повис на шну- рах, затягивая узлы на них до предела. Палачи принесли по- хожее на приставную лестницу приспособление, в котором по- перечные перекладины, грани которых были не округлыми или плоскими, а заостренными. Им они принялись наносить по его телу быстрые сильные удары, в результате чего он потерял со- знание. Но на этом муки Оробио не кончились. Когда он при- шел в себя и вновь отказался признать свою вину, узника под- вергли последней пытке. К каждому из запястий привязали по веревке, свободные концы которых палач, специальной одев- ший для такого случая кожаную куртку, перекинул себе за спину. Откинувшись назад и уперевшись ступнями в стену, палач, вкладывая каждую унцию веса своего тела, изо всех сил натянул веревки, которые прорезали Оробио плоть до самых костей. Палач повторял и повторял эту процедуру, каждый раз сдвигая веревки на пару дюймов вверх по рукам жертвы. Когда он подверг его этой пытке во второй раз, веревки со- скользнули на прежнюю рану, вызвав столь обильное кровоте- чение, что мучители стали опасаться, как бы он тут же не скончался прямо у них на глазах. Однако срочно вызванный хирург высказал мнение, что Оробио способен выдержать дальнейшие пытки, и его подвергли ей в третий раз. Истекаю- щего хлещущей как из заколотой свиньи кровью узника в бес- сознательном состоянии доставили обратно в его камеру. Че- рез два месяца, когда его раны едва успели подсохнуть, инкви- зиция, отчаявшись вырвать у него признание, приговорила Оробио по подозрению в том, что он еврей, к ношению в те- чение двух лет «позорного одеяния, известного как самбенито (так в тексте, в главе 10 на с, 71 оригинала похожее одеяние упоминается как сан бенито. — Примеч. переводчика), и веч- ному изгнанию из королевства Севилья».
